Илья Ильф - Двенадцать стульев. Полная версия романа

Двенадцать стульев Евгений Петров, Илья Ильф

(Пока оценок нет)

Название: Двенадцать стульев

О книге «Двенадцать стульев» Евгений Петров, Илья Ильф

Роман «Двенадцать стульев» и его продолжение «Золотой теленок» были написаны блестящим тандемом родом из Одессы Ильей Ильфом и Евгением Петровым в конце 1920-х — начале 1930-х годов. Веселый, едкий и глубоко антисоветский роман стал культовым чтивом для приведенной в боевую готовность советской интеллигенции. Он был, как глоток свежего воздуха в душной коммунальной квартире советской действительности, изобилующей несвежими запахами щей и гнилыми политическими догмами.

В творческой команде Ильф и Петров собрали знания об элитной культуре, речи и ожиданиях низшего класса, столкновениях между различными социальными группами, которые сформировали дискурс 1920-х годов в Советском Союзе.

Петров работал инспектором одесского уголовного розыска, и вы можете увидеть следы этого опыта в романе. Но, прежде всего, оба писателя являются мастерами одесской юмористической традиции (и хорошего слога также: Исаак Бабель был родом оттуда же, и его часто брутальные нарративы содержат хорошую дозу юмора).

Роман «Двенадцать стульев» имел огромный успех, когда он вышел в 1928 году, к концу относительно либерального периода НЭПа («Новая экономическая политика»), и это по-прежнему любимая книга у всех, кто умеет читать по-русски. Ее растащили на цитаты, которые уже давно стали фразеологизмами в ежедневной речи русскоязычных людей.

Что же есть в романе «Двенадцать стульев», кроме юмора? Остап Бендер заканчивает плохо в обоих романах, где он появляется, но читатели любят его, и его неожиданное появление в «Золотом теленке» говорит о том, что он является более успешной фигурой, чем он может показаться на первый взгляд. На самом деле, сочетание лукавства и глупости является традиционным в рассказах об обманщиках. Многие отрицательные персонажи идентифицированы как элементы нежелательных социальных групп (бывший аристократ, священник и так далее).

Интересно, что Ильф и Петров планировали третий роман, в котором Остап Бендер будет отправлен на каторжные работы в печально известном лагере на Соловецких островах — и интересно задаться вопросом, каким образом они бы наполнили ГУЛАГ юмором – но, возможно, это хорошо, что они никогда не написали его.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Двенадцать стульев» Евгений Петров, Илья Ильф в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Двенадцать стульев» Евгений Петров, Илья Ильф

Его нужно опередить, а морду ему мы всегда успеем пощупать.

Если вы уже не можете не переживать, то переживайте молча.

– Ваше политическое кредо?
– Всегда! – восторженно ответил Полесов.

Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.

Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности: могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он останется таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей молодого повесы.

Вам, предводитель, пора уже лечиться электричеством.

Елена Станиславовна, имевшая о плашках в три восьмых дюйма такое же представление, какое имеет о сельском хозяйстве слушательница хореографических курсов имени Леонардо да Винчи, предполагающая, что творог добывается из вареников.

Елена Станиславовна, имевшая о плашках в три восьмых дюйма такое же представление, какое имеет о сельском хозяйстве слушательница хореографических курсов имени Леонардо да Винчи, предполагающая, что творог добывается из вареников, все же посочувствовала.

Однако для предводителя дворянства у вас слишком мелкие масштабы. А технику этого дела вы знаете? Может быть, у вас в чемодане запрятан походный несессер с набором отмычек? Выбросьте из головы! Это типичное пижонство – грабить бедную вдову.

Пью за ваше коммунальное хозяйство! – воскликнул Остап.

Это – книга, которую любят все: от интеллектуалов до обывателей.

Это – книга, раздерганная на цитаты сразу же, как только она появилась на столах читателей.

«Двенадцать стульев» это достойное продолжение романа «Золотой теленок». Оба романа были написаны одесскими писателями Евгением Петровым и Ильей Ильфом в 20-х — 30-х годах. Глубоко антисоветский, едкий и очень веселый роман был популярным среди советской интеллигенции, которая в тот период была приведена в боевую готовность. Роман как бы давал глоток воздуха в комуналке, пропахшей щами и гнилой политической догмой.

Скачать книгу «Двенадцать стульев» в fb2, epub, pdf, txt – Евгения Петрова и Ильи Ильфа, вы можете бесплатно на сайт

Команда Ильфа и Петрова собрала все знания о культуре элитного общества, о ожиданиях и речи низших классов, о соотношениях между разнообразными социальными группами, которые так или иначе были сформированы в двадцатых годах в Советском Союзе.

У Петрова была очень ответственная и интересная работа – инспектор уголовного розыска г. Одесса, его работа так же отпечаталась на содержимом самого романа. Та же хочется отметить, что и Ильф и Петров – это мастера юмористической традиции одесситов.

На обозрения читателей роман «Двенадцать стульев» был представлен в 1928 году, этот период также всем известен как конец «либерального» периода Новой экономической политики (НЭПа). Эта книга пришлась по душе как в тот период читателям, так и на сегодняшний день. И если внимательно прочитать книгу, то можно отметить, что сегодня часто используются цитаты в повседневной жизни и в социальных сетях, которые взяты из этого гениального произведения. Многие даже не представляют свою речь без этих цитат.

На КнигоПоиск вы можете слушать аудио-книгу и читать онлайн «Двенадцать стульев» — Евгения Петрова и Ильи Ильфа.

У многих может сложиться впечатление. Что «Двенадцать стульев» — это чисто юмористическое произведение. Но стоит отметить, что кроме юмора в произведении прослеживается еще линия жизни Остапа Бендера. Остап Бендер – это яркий и с очень интересными чертами характера персонаж. В обоих произведениях итог его всех действий для него достаточно плачевный. Но в независимости от того, что он больше негативный герой, чем положительный, читателям он очень приглянулся. Во всех произведениях о мошенниках традиционным считается тандем глупости и лукавства. Авторы позиционируют всех негативных героев как некие нежелательные элементы соц. групп (священник, в прошлом аристократ и т.д.).

В планах автора было написание третьего романа, в главной роли которого также был бы Остап Бендер, и в котором главного героя отправили бы на Соловецкие острова (лагерь для выполнения каторжных работ). И вот тут становиться интересно, как бы они всю эту историю обыграли с точки зрения юмора. И может хорошо, что эта мифическая третья часть, так и не была написана.

Роман «Двенадцать стульев» рекомендуется прочесть всем, ведь это классика, которая не только отображает какие-то юмористические позиции, но и, иные социальные проблемы того времени.. Читайте также краткое содержание книги (сокращённый пересказ) и отзывы о книге.

Илья Ильф, Евгений Петров

Двенадцать стульев

Посвящается Валентину Петровичу Катаеву

* * *

В тексте романа полужирным шрифтом выделены небольшие, а знаком () – объемные разночтения и фрагменты, исключенные из редакций, входивших в ранее издававшиеся собрания сочинений Ильфа и Петрова.

Часть первая – Старгородский лев

Безенчук и нимфы

В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть. А на самом деле в уездном городе N люди рождались, брились и умирали довольно редко. Жизнь города была тишайшей. Весенние вечера были упоительны, грязь под луною сверкала, как антрацит, и вся молодежь города до такой степени была влюблена в секретаршу месткома коммунальников, что это просто мешало ей собирать членские взносы.

Вопросы любви и смерти не волновали Ипполита Матвеевича Воробьянинова, хотя этими вопросами, по роду своей службы, он ведал с 9 утра до 5 вечера ежедневно, с получасовым перерывом для завтрака.

По утрам, выпив из причудливого (морозного с жилкой) стакана свою порцию горячего молока, поданного Клавдией Ивановной, он выходил из полутемного домика на просторную, полную диковинного весеннего света, улицу «Им. тов. Губернского» . Это была приятнейшая из улиц, какие встречаются в уездных городах. По левую руку, за волнистыми зеленоватыми стеклами, серебрились гроба похоронного бюро «Нимфа». Справа, за маленькими, с обвалившейся замазкой, окнами, угрюмо возлежали дубовые, пыльные и скучные гроба , гробовых дел мастера Безенчука. Далее «Цирульный мастер Пьер и Константин» обещал своим потребителям «холю ногтей» и «ондулясион на дому». Еще дальше расположилась гостиница с парикмахерской, а за нею, на большом пустыре, стоял палевый теленок и нежно лизал поржавевшую, прислоненную (как табличка у подножия пальмы в ботаническом саду) к одиноко торчащим воротам, вывеску:

«Погребальная контора «Милости просим».

Хотя похоронных депо было множество, но клиентура у них была небольшая. «Милости просим» лопнуло еще за три года до того, как Ипполит Матвеевич осел в городе N, а мастер Безенчук пил горькую и даже однажды пытался заложить в ломбарде свой лучший выставочный гроб.

Люди в городе N умирали редко, и Ипполит Матвеевич знал это лучше кого бы то ни было, потому что служил в загсе, где ведал столом регистрации смертей и браков.

Стол, за которым работал Ипполит Матвеевич, походил на старую надгробную плиту. Левый уголок его был уничтожен крысами. Хилые его ножки тряслись под тяжестью пухлых папок табачного цвета с записями, из которых можно было почерпнуть все сведения о родословных жителей города N и о генеалогических (или, как шутливо говаривал Ипполит Матвеевич, гинекологических) древах, произросших на скудной уездной почве.

В пятницу 15 апреля 1927 года Ипполит Матвеевич, как обычно, проснулся в половине восьмого и сразу же просунул нос в старомодное пенсне с золотой дужкой. Очков он не носил. Однажды, решив, что носить пенсне негигиенично, Ипполит Матвеевич направился к оптику и купил очки без оправы, с позолоченными оглоблями. Очки с первого раза ему понравились, но жена (это было незадолго до ее смерти) нашла, что в очках он вылитый Милюков, и он отдал очки дворнику. Дворник, хотя и не был близорук, к очкам привык и носил их с удовольствием.

– Бонжур! – пропел Ипполит Матвеевич самому себе, спуская ноги с постели.

«Бонжур» указывало на то, что Ипполит Матвеевич проснулся в добром расположении. Сказанное при пробуждении «гут морген» обычно значило, что печень пошаливает, что 52 года – не шутка и что погода нынче сырая.

Ипполит Матвеевич сунул сухощавые ноги в довоенные штучные брюки, завязал их у щиколотки тесемками и погрузился в короткие мягкие сапоги с узкими квадратными носами и низкими подборами . Через пять минут на Ипполите Матвеевиче красовался лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой, и переливчатый люстриновый пиджачок. Смахнув с седых (волосок к волоску) усов оставшиеся после умывания росинки, Ипполит Матвеевич зверски пошевелил усами, в нерешительности попробовал шероховатый подбородок, провел щеткой по коротко остриженным алюминиевым волосам пять раз левой и восемь раз правой рукой ото лба к затылку и, учтиво улыбаясь, двинулся навстречу входившей в комнату теще – Клавдии Ивановне.

– Эпполе-эт, – прогремела она, – сегодня я видела дурной сон.

Слово «сон» было произнесено с французским прононсом.

Ипполит Матвеевич поглядел на тещу сверху вниз. Его рост доходил до 185 сантиметров. С такой высоты ему легко и удобно было относиться к теще Клавдии Ивановне с некоторым пренебрежением.

Клавдия Ивановна продолжала:

– Я видела покойную Мари с распущенными волосами и в золотом кушаке.

– Я очень встревожена! Боюсь, не случилось бы чего!

Последние слова были произнесены с такой силой, что каре волос на голове Ипполита Матвеевича колыхнулось в разные стороны. Он сморщил лицо и раздельно сказал:

– Ничего не будет, маман. За воду вы уже вносили?

Оказывается, что не вносили. Калоши тоже не были помыты. Ипполит Матвеевич не любил свою тещу . Клавдия Ивановна была глупа, и ее преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет. Скупа она была до чрезвычайности, и только бедность Ипполита Матвеевича не давала развернуться этому захватывающему чувству. Голос у нее был такой силы и густоты, что ему позавидовал бы Ричард Львиное Сердце. И, кроме того, что было самым ужасным, Клавдия Ивановна видела сны. Она видела их всегда. Ей снились девушки в кушаках и без них , лошади, обшитые желтым драгунским кантом, дворники, играющие на арфах, архангелы в сторожевых тулупах, прогуливающиеся по ночам с колотушками в руках, и вязальные спицы, которые сами собой прыгали по комнате, производя огорчительный звон. Пустая старуха была Клавдия Ивановна. Вдобавок ко всему, под носом у нее росли усы, и каждый ус был похож на кисточку для бритья.

Ипполит Матвеевич, слегка раздраженный, вышел из дому. У входа в свое потасканное заведение стоял, прислонясь к дверному косяку и скрестив руки, гробовых дел мастер Безенчук. От систематических крахов своих коммерческих начинаний и от долговременного употребления внутрь горячительных напитков глаза мастера были ярко-желтыми, как у кота, и горели неугасимым огнем.

– Почет дорогому гостю! – прокричал он скороговоркой, завидев Ипполита Матвеевича. – С добрым утром.

Ипполит Матвеевич вежливо приподнял запятнанную касторовую шляпу.

– Как здоровье вашей тещеньки, разрешите, такое нахальство, узнать?

– Мр-р, мр-р, – неопределенно ответил Ипполит Матвеевич и, пожав прямыми плечами, проследовал дальше.

– Ну, дай ей бог здоровьичка, – с горечью сказал Безенчук, – одних убытков сколько несем, туды его в качель.

И снова, скрестив руки на груди, прислонился к двери.

У врат похоронного бюро «Нимфа» Ипполита Матвеевича снова попридержали.

Владельцев «Нимфы» было трое. Они враз поклонились Ипполиту Матвеевичу и хором осведомились о здоровье тещи.

– Здорова, здорова, – ответил Ипполит Матвеевич, – что ей делается. Сегодня золотую девушку видела, распущенную. Такое ей было обозрение во сне.

Три «нимфа» переглянулись и громко вздохнули.

Все эти разговоры задержали Ипполита Матвеевича в пути, и он, против обыкновения, пришел на службу тогда, когда часы, висевшие над лозунгом «Сделал свое дело – и уходи», – показывали пять минут десятого.

– Мацист опоздал!

Ипполита Матвеевича за большой рост, а особенно за усы, прозвали в учреждении Мацистом, хотя у настоящего Мациста никаких усов не было.

Вынув из ящика стола синюю войлочную подушечку, Ипполит Матвеевич положил ее на стул, придал усам правильное направление (параллельно линии стола) и сел на подушечку, несколько возвышаясь над всеми тремя своими сослуживцами. Ипполит Матвеевич не боялся геморроя, он боялся протереть брюки и потому пользовался синим войлоком.

За всеми манипуляциями советского служащего застенчиво следили двое молодых людей – мужчина и девица. Мужчина в суконном, на вате, пиджаке, был совершенно подавлен служебной обстановкой, запахом ализариновых чернил, часами, которые часто и тяжело дышали, а, в особенности, строгим плакатом: «Сделал свое дело – и уходи». Хотя дела своего мужчина в пиджаке еще и не начинал, но уйти ему уже хотелось. Ему казалось, что дело, по которому он пришел, настолько незначительно, что из-за него совестно беспокоить такого видного седого гражданина, каким был Ипполит Матвеевич. Ипполит Матвеевич и сам понимал, что у пришедшего дело маленькое, что оно терпит, а потому, раскрыв скоросшиватель № 2 и дернув щечкой, углубился в бумаги. Девица в длинном жакете, обшитом блестящей черной тесьмой, пошепталась с мужчиной и, потея от стыда, стала медленно подвигаться к Ипполиту Матвеевичу.